Картины «После удачи» и «После неудачи» — первые живописные произведения художника, посвященные войне. Они были созданы под впечатлением от боевых действий во время обороны Самаркандской крепости. Вспоминая туркестанскую кампанию, художник писал: «...Ужасны были тела тех нескольких солдат, которые зарывались и головы которых… были глубоко вырезаны из плеч, чтобы ничего, вероятно, не потерять из доставшегося трофея. Солдаты кучкой стояли кругом этих тел и решали, кто бы это мог быть «Сидору» или «Федору» и только по некоторым интимным знакам на шее земляки признавали одного из них. Известно, что за каждую доставленную голову убитого неприятеля выдается награда, преимущественно одеждой, и это не в одной Средней Азии…Этот случай дал мне также тему для небольшой картины, представляющей собирание в мешок голов убитых неприятелей»

Текст из каталога «Василий Верещагин», ГТГ, Москва, 2018

Поздравляем победителей, в ближайшее время с вами свяжутся наши сотрудники!

Следующий вопрос появится на сайте сегодня в 14:00

Что это за деталь, как она использовалась и кем?

"Мы получили из Пемиончи формальное приглашение на праздник в честь снеговых гор, справляемый здесь, в центре буддийского вероучения, с особым торжеством. Ламы послали сказать, что встретят нас в торжественной процессии, под звуки труб- что мы, разумеется, отклонили.

На праздник съехалось уже много народа со всех [54] ближних и дальних окрестностей, когда мы явились. Все ламы были в праздничных нарядах. Место для пантомим и танцев было приготовлено на площадке перед монастырем, с одной стороны которой — флаги, представляющие каждый одну из снеговых гор, с другой — балдахин для главных лам.

В рвении достойно приготовится к великом празднику, священники перекрасили заново весь монастырь, расписав при этом портик ярко-новыми фресками самого ужасного вкуса.

Когда мы вошли, ламы были в храме, занятые наполовину молитвою, наполовину приемом приношений; часть последних, разумеется незначительная, выбрасывалась дьяволу, а другая посвящалась богу, наливалась и всыпалась в маленькие чашечки, стоявшие перед идолами. Тот, кто разносил богу посвященные части, делал это с вязанным ртом и носом, чтобы дыханием не осквернить чистоты приносимого. Затрубили трубы, и старшие ламы, двинувшись из храм, заняли приготовленные им под балдахином места. (Мимоходом сказать, балдахин для старших лам был из богатой шелковой материи, с затканными драконами, для прочих — из простой непальской крашенины, с чрезвычайно интересными орнаментами и буддийскими божествами). Сначала вышли на сцену двое лам, замаскированных стариком и старухою, — это клоуны, потешающие честной народ. Их шутки и самые движения, также как и атрибуты игры, были крайне нескромны, но очевидно приходились по вкусу публики. Затем вышли один за другим ламы-плясуны. [55] Костюмы всех очень богаты, из тяжелой шелковой китайской материи. Обыкновенно, когда знатный человек умирает в этих местах, он завещает монастырям свои лучшие платья для этих празднеств. Сверх широкого халата и шелкового пояса, перекрещивающего и часть груди, надеты шелковые же пелеринка и передник. На ногах обыкновенные неуклюжие, с толстыми мягкими подошвами, сапоги. Лица покрыты масками различных животных: оленя, свиньи, вороны, или человеческого лица, но какого! — с ужасными выпученными глазами и т. п. Это, очевидно, не тихое, доброе Божество христиан, вселюбящее и всепрощающее, а скорее грозный, мстительный ветхозаветный Бог, с тою разницей, что маски его не только страшны, но и отвратительны. Танцы и пантомимы состоят из диких движений, неуклюжих подниманий ног, поворотов и т. п., долженствующих представить главным образом борьбу добрых и злых духов. Посреди сцены стоит чучело черта. Являются посланные из разных стран, поднимающие охоту на черта, который успевает увертываться, пока наконец его ни загоняют в море; там его ловят, убивают и делят его тело между присутствующими. Так как чучело сделано из риса, то зрители могут утолить в то же время и свой голод, и свою злобу на черта. Голову приносят в жертву богу, и хотя она тоже рисовая, но никто не дотрагивается до нее. Оказывается однако, что дело эти еще не кончилось, так как черт опять где-то и какими-то судьбами проявился снова и начал [56] пакостить людям. Нам было трудно следить за всеми перипетиями игры; как ни обращались мы к переводчику за сведениями, мы только получали от него в ответ: добрые духи жалуются на то, что так много войн, что столько людей болеет и умирает. Опять через несколько времени спрашиваю Лоди: «Что означает вот эта пантомима, этот танец?». Тот обращается в свою очередь к окружающим и объясняет нам: «Это жалоба добрых духов на то, что правители и простые люди подвергаются стольким болезням, так часто умирают…».

Из Пемаянизе, который остался уже позади, пришло приглашение на праздник снеговых гор - самое многолюдное здесь торжество. Съехалось множество народа из ближних и дальних селений. Воспользовались приглашением и Верещагины. Все ламы обрядились в праздничные одежды. На площадке перед монастырем было приготовлено место для танцев. С одной ее стороны были подняты флаги, каждый из которых символизировал одну из снеговых гор, а с другой - установлен балдахин из богатой шелковой материи для главных лам.
Путешественники оказались среди зрителей празднества. Сначала на арену вышли двое лам, наряженные стариком и старухой, - клоуны, разыгрывающие комические сценки. Затем вышли один за другим ламы-танцовщики в богатых костюмах из китайского шелка. Их лица покрывали маски различных животных: оленя, свиньи, ворона или какого-то чудовища с громадными зубами. Динамичные, выразительные танцы изображали борьбу злых и добрых сил. Но вот посреди арены установили чучело дьявола, и на него началась охота. В конце концов дьявола победили, убили и разделили его туловище между присутствующими. Так как чучело делалось из риса, оно было съедобным. Голова дьявола приносилась в жертву богам, поэтому к ней, хотя она была тоже рисовая, никто не смел прикоснуться. Но вот появился еще один дьявол, и инсценировка борьбы продолжилась…