Вообще, отсутствие сомневающихся комментариев по поводу моего намерения писать про «ню» в испанской живописи я воспринимаю, как вежливость. 
Потому что сама по себе фраза «ню в испанской живописи» тянет на оксюморон, сочетание несочетаемого. Если бы не пара исключений, можно было бы констатировать, что в испанской живописи Золотого века секса ню нет. 
Речь, конечно, идёт об изображении обнажённого женского тела. Распятые Христы и ангельские попы не в счёт.
Какие картины испанских художников, где бы женщина представала во всей своей наготе, вы можете вспомнить?
«Венера с зеркалом» Веласкеса – раз, «Маха обнажённая» Гойи – два. Что-то ещё? 
Веласкес создал свою Венеру в 1647-1651 гг., Маха Гойи была написана в 1798-1800 гг. Если вы никого больше не вспомните, скажем, что за 150 лет, что разделяют эти картины, обнажённые дамы в испанской живописи не появлялись.
Причина понятна – это испанская инквизиция, жестоко каравшая любое проявление чувственности в искусстве. Но запретный плод сладок, а испанским вельможам закон не писан. Известно, что некоторые их них имели специальные комнаты, в которых от лишних глаз укрывались картины с обнажённой натурой. Такая комната была в Эскориале у Филиппа IV, в ней король отдыхал после завтрака, разглядывая картины Рубенса и Тициана. 
Когда королева приходила в эти покои, Рубенса с Тицианом занавешивали шторкой, дабы не оскорблять её взор. Картины с обнажённой натурой в Испании Золотого века были дорогими мужскими игрушками, а не искусством ради искусства.
Подобная комната с эротическими картинами была в доме влиятельного испанского политика и известного частного коллекционера того времени Гаспара Филиппе де Гусмана, 3-его маркиза дель Карпио из рода Оливарес и 1-ого владельца «Венеры с зеркалом» Диего Веласкеса.
Вот он "красавчек".
Следующим владельцем был Мануэль Годой, который владел «Венерой» Веласкеса наряду с «Махами» Гойи. Как известно «Маха одетая» прикрывала «Маху обнажённую» (специальный механизм двигал одну картину поверх другой), но это не спасло Годоя и Гойю от преследований инквизиции.
Кстати, из той же коллекции маркиза дель Карпио происходит известная «Мадонна Альба» Рафаэля, которая обрела своё название, когда висела в севильском дворце герцогов Альба – наследников Карпио-Оливаресов. В 1836 году «Мадонна Альба» за 14000 фунтов была приобретена для Эрмитажа, а через 100 лет продана в Америку за 2500 руб. (1,1 млн. долларов). В настоящее время картина находится в Вашингтоне в Национальной галерее искусств.
Но вернёмся к «Венере с зеркалом» Веласкеса.
Искусствоведы и историки до сих пор гадают, была ли картина написана в Италии во время пребывания Веласкеса в Риме, или он написал Венеру, возвратившись из Рима в Мадрид. Другая загадка картины – кто послужил моделью для Венеры, испанка или итальянка?
Наиболее вероятными претендентками являются римская любовница Веласкеса, которая родила от него ребёнка, и некая Домиана – актриса и любовница маркиза дель Карпио. Последняя может быть в случае, если «Венера» была заказана Веласкесу маркизом.
В любом случае, как мне кажется, «Венера с зеркалом» могла быть написана Веласкесом только после Италии. Под влиянием античной сексуальной энергии, сконцентрированной в Риме. И, конечно, под влиянием итальянского любовного романа Веласкеса. Художнику в то время было 49 лет, - период так называемого кризиса среднего возраста. 
Он и в Рим вполне возможно отправился, благодаря главному признаку кризиса среднего возраста - стремлению к перемене мест.
А там не то, что в католической Испании того времени (да и к нашему времени это во многом относится), в Риме – классическая живопись и скульптура, обнажённые боги и герои античности, они «заведут» кого угодно, не только впечатлительного и страстного испанца. 
Испанца, который к тому же прекрасно умеет передать свои впечатления с помощью красок и холста.
Потому то испанец Веласкес превзошёл в эротизме и Тициана из Венеции, и Рубенса из Голландии. Их красавицы из прошлого, из мифов, а «Венера» Веласкеса живая, хотя местами не дописанная. Имею в виду её руки, ноги и лицо, но кто на них смотрит?
Не знаю, как Веласкесу удалось скрыть «Венеру» от инквизиции? Вообще художнику, рискнувшему написать «ню» в Испании грозило отлучение от церкви, штраф или ссылка. Писать обнажённую натуру в Мадриде было опасно для жизни и здоровья!
В одном из залов картинной галереи Севильи взгляд входящего сразу встречается с пламенным взором этого персонажа кисти Эль Греко. Вы ходите по залу, но взгляд преследует вас, провожая от картины к картине.
Брат Ортенсьо Паравичино, полное имя — Ортенсьо Феликс Паравичино-и-Артеага (1580-1633) – испанский монах, оратор, поэт и проповедник.
Брат Паравичино требовал, чтобы картины с обнажённой натурой конфисковывались у владельцев и сжигались! 
Он считал, что выставлять на показ подобные картины – больший грех, поскольку это разжигает похоть у других. Чем лучше картина, говорил он, тем опаснее. Потому что именно такие талантливые картины разжигают сладострастие. Чем искуснее изображение натуры, тем оно постыднее!
Ещё один известный деятель искусств того времени – севильянец Франциско Пачеко. Художник, теоретик искусства, учитель Веласкеса и Алонсо Кано. Его называли «севильским Вазари», он основал Академию Севильяну и написал трактат «Искусство рисования». Пачеко слыл гуманистом своего времени и одновременно состоял на службе у инквизиции, являясь цензором инквизиции по вопросам искусства. Не представляю, как это возможно совмещать, гуманизм и инквизицию?!
Пачеко наставлял художников, что они должны изображать духовный подъём человека, и для этой цели в качестве моделей находить целомудренных женщин и сосредотачиваться на их лицах и руках. Обнажённая натура допускалась только в мифологических сюжетах, но с натуры и там позволялось писать только лица и руки, а всё остальное, то есть, собственно тело, художники должны были списывать с иностранных гравюр, но не с живых женщин.
Вот пример работы Пачеко из севильской картинной галереи. Типичная картина, характерная для испанских живописцев того времени.
«Венера» Веласкеса отличается от работы Пачеко и не следует его наставлениям. Она никак не похожа на срисованную с гравюры, это красивая живая женщина, написанная талантливым художником. То есть, теоретически Венера Веласкеса нарушала всё запреты инквизиции и подпадала под самые жёсткие репрессии. Тем не менее, в то время она осталась жива и здорова. Причина, скорее всего в том, что картина не была открыта для всеобщего обозрения и хорошо скрывалась своими владельцами.
Чего не совершила испанская инквизиция, удалось совершить британской суфражистке Мэри Ричардсон. 10 марта 1914 года она вошла в зал Лондонской Национальной галереи и нанесла выставленной там «Венере» Веласкеса несколько ножевых ран.
На суде Ричардсон заявила, что она хотела уничтожить самую прекрасную женщину в мифологии, потому что правительство плохо обращалось с лидером суфражисток миссис Панкхёрст.
Намного позднее, спустя 40 лет, Ричардсон в мемуарах призналась, что ей не нравилось, что мужчины ходят в галерею и всё время глазеют на «Венеру» Веласкеса. ИМХО, эта версия больше похожа на правду, женская ревность может быть пострашнее святой инквизиции. 
В фильме BBC про «Венеру с зеркалом» Веласкеса журналистка рассказывает, что она читала книгу, в которой женщина, стоя со своим спутником у картины Веласкеса, спрашивает у него: "А моя попка так же хороша?"
Журналистка заключает, что именно так женщины смотрят на эту картину, сравнивая себя с идеалом. Похоже, попка Ричардсон явно проигрывала на фоне «Венеры с зеркалом» Веласкеса.
Ну, и вот, после вводной части про историю «ню» в испанской живописи , мы можем идти в залы музея Хулио Ромеро де Торреса, основная часть картин которого как раз и посвящена этому самому испанскому женскому «ню».
El pecado
oleo sobre temple 185 x 202 cm
Museo Julio Romero de Torres, Córdoba
Продолжение следует.
Эх, жаль не приценилась я к «Голове»! 
Поймала где-то ротавирус, проболела всю Севилью. Хорошо, с собой были все необходимые лекарства, вылечилась за три дня. С утра напивалась таблеток, пока они действовали, мы ходили по достопримечательностям, а потом я "сдувалась"... У нас в Севилье были апарты, мужу даже готовить приходилось, для него это подвиг. 
Муж сорвал один, он оказался кислым, больше мы на уличные плоды не покушались. 
